Впервые за много лет...

Давайте продолжим бороться за нашу страсть и традиции. Пришло письмо от охотника. Это его мнение на происходящее. Его мнение отлично от мнения редакции. Может и многих охотников. Но тема, которую затрагивает — актуальна. Этот охотник испытывал отвращение к атакам антиохотников и зоозащитников, и в конечном итоге заставили его опустить винтовку.

«Впервые за много лет я не сделал «открытия» и даже не взял разрешение на охоту… Моя старая винтовка осталась аккуратно спрятанной в бронированном шкафу. Рядом с моими бедными отцом и дедушкой Евгением. Тем не менее, с самого раннего возраста это всегда было долгожданным моментом. Немного похоже на то, что мы можем обнаружить в «славе моего отца»… Я был последователем традиций моего отца, моего деда и тех, кто был до них. Никогда еще я не воспринимал себя глупым и неразумным хищником.

Заяц, несколько Дроздов... время от времени кабан или даже косуля, и этого нам было достаточно. У нас не было ощущения, что мы нарушаем равновесие на Земле. Но времена изменились. Постепенно в сельском обществе стали преобладать горожане. Постепенно они разорвали все узы, связывающие их с истинными корнями. Теперь они поддерживают «дружеские» отношения с природой. Они требуют, чтобы она была «для всех», тем самым презирая право жителей деревень бережно относится к природе.

Не стало охотников, потому что они мешают им в прогулках, они стали ненавидеть пастухов, называть их притворщиками и алкоголиками. Они игнорируют (добровольно или нет) тот факт, что охотники живут в лесу бОльшую часть жизни и  они там дома. Профессионалы вынуждены обращаться за помощью к большим, не всегда дружелюбным собакам просто потому, что друзья животных предпочитают «волков ягнятам».

Смерть волка вводит их в транс, а агония тысяч домашних животных их не трогает, поскольку, по их мнению, охотник не выполняет свою работу. Слишком занят, чтобы играть в карты и пить... И эта целенаправленная ненависть, исходящая от новых «хозяев» природы (или тех, кто называет себя таковыми), неизбежно перекочевала на охотников. Они становятся мишенью для нападений, изгнанные горожане втаптывают их в грязь, потому что они не понимают правил и обычаев охоты.

Малейший несчастный случай на охоте вызывает у них глупые и злобные возгласы. Самые глупые из них даже доходят до того, что желают, чтобы охотники застрелили друг друга. У них нет границ, они не осознают серьезности того, что пишут в социальных сетях. И они никогда не нападают на убийц женщин или водителей. У них явно избирательное возмущение…

Итак, мне надоело, что меня называют кровожадным психопатом, алкоголиком и необразованным… Я больше не выношу диктатуры «друзей животных», которые, тем не менее, без колебаний едят нарезку на новогодних праздниках. Я ненавижу тех, кто оскорбляет меня, воруя мои вишни или сморчки. Я осуждаю этих извращенцев, которые веками пренебрегали самим правом охоты, связанным с правом собственности.

И самое худшее, в том, что среди друзей, которых я уважаю, некоторые сейчас полностью вовлечены в это движение. В их доме оскорбление уступает место сомнительному юмору, но критика присутствует. Они в двух шагах от того, чтобы считать меня ненормальным, потому что я охочусь. Ненависть у них немного сдержана, но мы чувствуем ее присутствие. Они должны представить меня с двумя граммами в крови, готовым выстрелить в прохожего, пешехода или грибника.

Все, что возмутительно, ничтожно, но они, кажется, этого не замечают. Они тщательно огородили свой маленький сад, чтобы никто не беспокоил их дома, но они утверждают, что запрещают охоту тем, кто охотится на их территории или на территории их друзей. Парадокс их не пугает. Неужели они только знают об этом?»