К вопросу о поправке к закону

Кадры и охотхозяйство

Попытаемся вместе с нашим автором, известным охотоведом, доктором биологических наук, заслуженным деятелем науки РФ Н.К. Железновым-Чукотским ответить на некоторые актуальные вопросы «существующего» охотничьего хозяйства.

От редакции. Кадровый вопрос в государственном управлении охотничьим хозяйством — это вопрос стратегии его развития.

Эффективность кадровой политики, как и проводимых этими кадрами преобразований (реформ), оценивается исключительно решением задач в масштабах всей страны.

В охотничьем хозяйстве это не успех в одном отдельно взятом частном охотничьем хозяйстве.

Это успех в масштабах охотничьего хозяйства всей страны. Однако вместо успеха наблюдается «истощительность».

«Реформы» последних десяти лет, включая и ФЗ № 209, «перемололи в труху» отрасль, охотничье сообщество от этого «реформирования» пребывает в «одуревшем состоянии», а многие начинающие охотники не имеют даже мало-мальского представления об охотничьем процессе как системе. Ведомственная охотничья наука, на которую за последние десять лет ушли очень большие бюджетные деньги, погрязла в «мелкотемье».

Профессор А. Данилкин как-то очень точно заметил, что логика науки вообще «не амплуа» этой структуры, которая отметилась в лоббировании вступления в AEWA, согласовании правил охоты с WWF, «реформировании» ЗМУ, очень похожее на коррупционное (с учетными треками, «изготовленными на коленке»), квотировании «уток» и «гусей», т.е. групп видов, что является откровенной глупостью.

Все эти негативные процессы проходили с участием практически одного и того же «руководящего состава», рекрутированного из охотничьего бизнеса, глобалистских структур вроде WWF или Wetlands International.

Вместе с тем алгоритмы успешного функционирования охотничьего хозяйства хорошо известны. Отказ от них — те самые «глубокие» и «фундаментальные» причины кризиса. Об этом написано огромное количество статей и в научной литературе, и в охотничьих изданиях.

Об этом профессор Данилкин говорил в администрации президента и об этом с десяток его книг. Об этом же вышедшая в 2017 году книга профессора В.А. Кузякина «Учет численности охотничьих животных» и его публицистика за последние десять лет.

Об этом же пишут профессора М.Д. Перовский и Ю.И. Рожков, пишут ведущие специалисты ВНИИОЗа, об этом сотни и сотни публикаций охотоведов, охотников, руководителей охотничьих хозяйств.

Наконец, об этом же доклад Чуйченко президенту России, резолюция президента — «Согласен». Однако, похоже, на все это наплевали и, как говорится, растерли.

А.И. Лисицин. На протяжении последних десяти лет неоднократно поднимался вопрос о роли охотничьей науки в решении проблем охотничьего хозяйства. Почему охотничья наука «отделена» от государства?

Н.К. Железнов-Чукотский, д-р биол. наук. Охотничья наука в целом — ведомственная охотничья наука, и научные школы в сфере охотничьего природопользования сложились не сегодня и не в последние десять лет.

Это был научно-исследовательский и научно-методический комплекс, где, например, ЦНИЛ Главохоты специализировался на научно-методических аспектах оперативного мониторинга (ЗМУ и т.д.), охотничьей орнитологии, дичеразведения, заповедного дела и охотнадзора, а тот же ВНИИОЗ на технологиях промысла, переработки пушнины, прогнозировании «урожаев» пушнины, то есть динамики численности того же соболя или белки.

В охотоведении в нашей стране существует две школы — В.Н. Скалона, когда ныне его ученики, выполняя его заветы, нацелены не на рациональное использование мира промысловых животных, а на максимальное изъятие их через прямой отстрел или отлов, якобы для регулирования численности видов.

А численность-то их от конечной цифры имеет свои погрешности и, как это ни странно, в большую сторону.

Затем это везде постулируется нынешним Центрохотконтролем, что данные из Госреестра, и никто против этого не возражает, а ведь на самом деле это обычное вранье, с чем согласны многие специалисты и профессионалы. И это реалии времени. Вот только тот, кто эти цифры «рисует», вряд ли в этом сознается.

Основы школы В.Н. Скалона ныне в охотоведении доминируют, иногда в гипертрофированной форме, что отвечает интересам олигархов. Так в 2017 году профессор А.П. Суворов, в нарушение Устава Красноярского государственного университета, никогда не изучавший экологические особенности снежных баранов, не видевший их в природе или даже в зоопарке, не ведая о сложной социальной структуре этих стадных животных, весьма услужливо и охотно сочинил положительное заключение на отстрел 6 самцов старше 10–12 лет путоранских баранов при их численности всего лишь в 800 особей. Ему вторили с кафедры охотоведения университета А.Д. Владышевский, Кельбешеков и А.С. Шишикин.

Вторая — это московская школа П.А Мантейфеля и его последователей профессоров А.М. Колосова, А.Г. Томилина, главный постулат которой — изучай, прежде чем изымать, и не навреди природе, а обогащай териофауну через увеличение численности промысловых видов животных, сохраняй их и ее биоразнообразие. В этом суть разницы этих школ.

Любые попытки по оптимизации любого вида природопользования и в первую очередь использования возобновляемых природных ресурсов требуют решения задач по научно-методическому обеспечению этих оптимизаций. И охотничья наука эти задачи в той или иной мере решала.

Этим занималась легендарная ЦНИЛ Главохоты РСФСР и ВНИИОЗ. Именно в ЦНИЛе была подготовлена Красная книга России и выпущена в 1983 году. Несмотря на споры и разногласия.

Примером относительно адекватного законодательного обеспечения охотпользования можно назвать Закон «О животном мире», где охотничьей наукой и законодателями был достигнут некоторый консенсус.

С тех пор ситуация в охотничьем хозяйстве ежегодно ухудшалась катастрофически. Ушли многие большие ученые, а тех, кто остался, как заметил профессор В.А. Кузякин, не слушают.

Прошло десять лет, как команда г-на Мельникова пришла к руководству нынешнего Центрохотконтроля. В это же время и «случилось» все то, о чем говорят коллеги по «посиделкам».

Совпадение? В ведомственной науке почти нет ведущих российских ученых-охотоведов, и она, похоже, продолжает «извиваться вместе с линией партии».

 А.И. Лисицин. И что же это за партия такая?

 Н.К. Железнов-Чукотский. По всей видимости, партия ФЗ № 209, или партия неразумной «истощительности» «охотничьих ресурсов», объединяющих и соболя, и охотничью избушку, партия вступления в AEWA и прочих глобальных «ценностей».

И это будет продолжаться до тех пор, пока научное охотоведение не вернется в охотничье хозяйство, а само оно не обретет в стране самостоятельный отраслевой статус с прочными правовыми корнями и надежным для функционирования фундаментом.

Пока же мы видим грандиозные муляжи научно-методических «успехов» вроде огромного фолианта «Управление ресурсами», где вообще отсутствует самый главный из них, водоплавающие птицы (2011 г.).

Да и основные виды млекопитающих — с точки зрения новейших исследований — там практически не представлены. Или «Атласа охотничьих птиц» (рукопись 2018 г.) с красивыми картинками, но, как отметил известный охотничий орнитолог А.Б. Линьков, непрофессиональной отсебятиной вроде «ценных», «малоценных» и «ценнейших» видов.

Что касается баранов, о которых в прессе сломано столько копий, то многократно предлагавшиеся мной обстоятельные программы по сохранению их популяци в Центрохотконтроле
просто игнорировались.

Говоря о кадрах, надо отметить, что деформация сознания лечится хорошим образованием (кроме клинических случаев). А клинический непрофессионализм — беспощадной ротацией кадров через Ученый или Научно-технический советы, которые до настоящего времени не сформированы.

Причина одна — патологическая боязнь потерять свое кресло и утратить свое влияние, а если точнее, абсолютное торможение в развитии охотничьего хозяйства страны. В этом случае нужно одно — воля руководства МПР или выше.

 А.И. Лисицин. Сегодня перед Россией и, пожалуй, перед всем постсоветским пространством очень рельефно обозначились новые вызовы. Соблазн «раздербанить» главную сырьевую кладовую мира слишком велик, а опасность получить в ответ «неприемлемый ущерб» кажется нашим «партнерам» не столь велика.

Однако современный «управленческий корпус», если брать его социально-экономическую составляющую, к ним явно не готов. Армия — да, а тыл? Един ли народ и партия? Где эти слабые звенья в охотничьем хозяйстве?

 Н.К. Железнов-Чукотский. В охотничьем хозяйстве наиболее слабым звеном является профильное образование. Давайте, хотя бы в самых общих чертах, систематизируем эти самые «слабые звенья». Первое.

Основной ресурс российского охотничьего хозяйства — это мигрирующие охотничьи животные. Это, как иногда говорят, «медицинский» факт. Мониторинг и управление этим ресурсом может осуществляться только на основе вертикально интегрированной их организации.

Делегирование права управления этим ресурсом в регионы «ежедневно и ежечасно» порождает дезинтеграцию регионов. Этот ресурс воспроизводится в основном своем объеме на территории России.

Поэтому, как справедливо отметил А.Б. Линьков, никаких AEWA. Тут коллега абсолютно прав. Россия сама должна организовать международное управление этим ресурсом, под своим патронатом. А где образованные кадры охотоведов для этого управления?

Кто будет управлять популяциями гусей, лосей, баранов, медведей? Думается, что с этим может справиться лишь власть, состоящая из профессионалов.

Второе. Безграмотный российский охотник. Нужна основательная и системная подготовка начинающих охотников. Для этого нужны кадры. Однако запрос на эти кадры может сформировать только реально существующая отрасль.

Никакие «отдельно взятые» проекты вне системного, отраслевого подхода и федерального контекста ничего не решают и не решат.

 Коллеги по «посиделкам» неоднократно отмечали, что нет цивилизованной охоты без охотничьего хозяйства.

Добавлю к этому, что нет и дееспособного охотоведения без грамотного охотника. У меня даже сегодня возникает довольно острый вопрос — а правильно ли поступило правительство нашей страны, отдав функции госуправления охотничьим хозяйством в регионы, где вообще нет кадров, где повсеместно царит воровство и грабеж, как например, в лесной отрасли (уничтожен алтайский, уникальный по своей значимости, лес, а из Иркутской области вывозят днем и ночью в Китай кругляк, а бизнесмены без какой-либо экологической экспертизы завозят на остров Сахалин не свойственные для его климата новые виды), в других регионах бездумно отстреливают без всякой научной нормы редких видов животных за доллары. Пять лет назад об этом думать даже было преступно.

Может, все это следствие непродуманной децентрализации власти и без правовых оснований? Или что-то другое? Ведь на местах в регионах ничто к этому не было подготовлено.

Региональные чиновники, как показывают события последних десяти лет, на местах творят в нарушение законов лично выгодные им дела, но не для народа и страны в целом. Как остановить этот отрицательный и коррупционный процесс, вопрос к читателю.

От редакции. Как-то в одном из журналов был опубликован материал о Ямале. В подзаголовке названия констатировалось, что «сегодня на Ямале существуют два разных мира».

Тогда руководитель Ямала Дмитрий Кобылкин, выступая на празднике дня оленевода, заметил: «О Ямале знают многие как о газовой столице России, но хотелось бы, чтобы гости увидели и другие прелести, а их у нас много — это особая культура Севера, это люди».

Автор того материала, описывая это праздник, очень метко подметил: «Самое главное на празднике гонки на оленьих упряжках. К ним начинают готовиться заранее. Тщательно отбирают оленей. Оценивают состояние копыт и осанку, смотрят на родословную.

Если у оленя родители были сильными и выносливыми, то и он унаследует эти качества.

Отобранных животных тренируют, следят, чтобы не подворачивались ноги, не кружили на месте. Случись такое во время гонки, и прощай победа…»

У России действительно особая культура и люди. Тысячу лет эта особая культура и особые люди «затачивались» под территорию, которую иногда называют «большой Россией», где было место и русскому, и эвенку, пахарю и степняку.

Территорию, населенную людьми с общим цивилизационным кодом, на которую претендовали и по-прежнему претендуют многие, имеющие другой «код». Когда в механизмах этой «заточки» происходили сбои, проливалось много крови.

Последняя такая «заточка» началась во время предвоенной индустриализации и во время Великой Отечественной. Тогда очень тщательно отбирали людей, оценивали их состояние, тренировали их быть сильными и выносливыми. У них была идеология. Они стали «братьями и сестрами». И люди не «кружили на месте» в сомнении, победим мы или нет. И победили.

Охота и охотничье хозяйство, а эти понятия действительно не отделимы друг от друга, это не «прелесть», не забава, это один из тех самых немногих оселков, о который смолоду затачивается характер, та самая особость и культура.

Если кто-то до сих пор не понял, это один из важнейших кварталов в «столице» особого культурного кода России.

Уничтожение охотничьего хозяйства — это одна из попыток людей с другим кодом опять пустить нас «по кругу», всячески сдерживая прорывное движение страны вперед.